– Значит, я свободен? – не теряя времени, спросилд’Артаньян уже надменно.

– Как ветер, дорогой вы мой! Как солнечный свет! –Судью трясло и корежило, как висельника на веревке. – Это прискорбнейшеенедоразумение разрешилось окончательно… Пройдите в канцелярию, умоляю вас!Иначе они там все разнесут…

– Извольте, судья Эскро, – сказал гасконец холоднои направился к выходу, чувствуя себя так, словно сбросил с плеч тяжеленныйгруз.

Судья вприпрыжку бежал впереди, чтобы д’Артаньян, не дайбог, не сбился с пути в запутанных бесконечных коридорах, преданно заглядывал влицо и тараторил без умолку – что он сам, если разобраться, на дух не переноситчертова Бекингэма, но просит войти в его положение, пожалеть маленькогочеловечка, вынужденного вечно обретаться меж молотом и наковальней…

В канцелярии было не протолкнуться от крайне возбужденногонарода. Люди ничего пока еще не разнесли и никого не убили, но по их видунельзя было сомневаться, что они к этому готовы, и достаточно лишь сигнала.Впереди всех, опираясь на толстую трость, помещался пожилой осанистый господин,одетый с пуританской скромностью, а рядом с ним д’Артаньян, к своей радости,увидел молодого дворянина по имени Оливер Кромвель, встретившего его ободряющейулыбкой.

Господин с тростью, воздев ее, словно маршальский жезл,разразился длиннейшей тирадой, из которой д’Артаньян не понял ни слова, нопоскольку адресована она была судье Эскью, а тот, выслушав, принялся что-тожалко лепетать, о смысле можно было догадаться. Уж, безусловно, осанистыйгосподин, суровый и несговорчивый на вид, посвятил свою речь не восхвалениямдобродетелей судьи…

– Пойдемте отсюда быстрее, – сказал Кромвель,ухватив д’Артаньяна за рукав. – Не ровен час, нагрянут драгуны…

Он потащил д’Артаньяна какими-то боковыми короткимипереходами, и быстрее, чем можно было прочитать «Отче наш», они оказались в томсамом дворике, где бушевали те, кто не поместился в канцелярии, метко швыряясьпо окнам импровизированными снарядами вроде яиц, репы и камней, вопя иразмахивая руками.

Протиснувшись через толпу, они оказались на улице, где кд’Артаньяну сразу же бросился Планше, чуть ли не плача от счастья:

– Сударь, вы живы! Я боялся, они вас убили…

– Планше, Планше… – сказал д’Артаньян,приосаниваясь. – Пора бы тебе уяснить, что у твоего господина душагвоздями прибита к телу. Рад вас видеть, Каюзак, с вами, похоже, все в порядке…

Великан и в самом деле стоял тут же, рядом с де Вардом, ивид у него был столь плачевный, словно он накануне осушил бочку доброгобургундского – весь красный и мятый, до сих пор осоловело моргавший глазами.

– Господа, не стоит терять времени, – решительносказал Кромвель. – Если в толпе еще нет соглядатаев Винтера и Бекингэма,они в самом скором времени появятся, а с ними могут быть и солдаты… Вон туда, впереулок…

Не раздумывая, они кинулись за провожатым по каким-то кривыми узким закоулочкам, мимо мусорных куч, сломанных тележных колес, шумныхпьяниц…

– Черт возьми, как вам удалось меня вытащить? –спросил д’Артаньян на ходу.

– Благодарите вашего слугу, – ответил Кромвель, необорачиваясь. – Он, как я убедился, верный и толковый малый…

– Да, это за ним водится, – сказалд’Артаньян. – Планше…

– Все очень просто, сударь, – сказал сияющийПланше. – Я уже достаточно тут пообтесался, чтобы знать: если хочешь вЛондоне найти управу на Бекингэма, беги к господам из парламента… Всегдапомогут. Брэдбери помог мне отыскать господина Кромвеля, я ему все рассказал…

– А я, не мешкая, кинулся к своему родственнику,достопочтенному члену парламента Джону Хэмдену, – добавил Кромвель. –Вы его только что видели…

– Тот осанистый господин с тростью?

– Он самый. Помните, я вам рассказывал, как мы с нимсобирались уплыть в Америку? Когда он узнал, что клевреты Бекингэма схватилиради каких-то своих гнусных интриг молодого французского путешественника, онвспылил и поклялся, что вставит фитиль герцогу, даже если ради этого придетсяподнять на ноги весь Лондон. Впрочем, такие крайности не понадобились – мывзяли с собой всех, кто подвернулся под руку, а потом к нам примкнули все охочиедо зрелищ и беспорядков. Сэр Джон припер судью к стене и подверг сомнениюзаконность вашего ареста – он превеликий знаток законов… Судья, как вы самитолько что убедились, перетрусил и свел все к недоразумению, посколькуиспугался, что толпа подожжет здание, а его самого повесит на воротах. Лондонцылюбят бунтовать, с этой славной традицией еще ни один король не справился…

Планше, семенивший рядом, рассказывал взахлеб:

– А потом хозяин какими-то нюхательными солями и литьемна голову холодной воды ухитрился поднять-таки на ноги господина Каюзака и мывсе, поблагодарив его и щедро с ним расплатившись, покинули «Кабанью голову»,оставаться там далее было бы неосмотрительно…

Кромвель, приостановившись, твердо сказал:

– Дэртэньен, не уделите ли мне пару минут наедине?

– Охотно…

– Я чувствую, что все это произошло неспроста, и вы непростые путешественники… Я не задаю вам вопросов, дворяне должны доверять другдругу… но я – англичанин и люблю мою страну, пусть даже ею правит такоеничтожество, как Малютка Карл со сворой своих любимчиков… Дэртэньен, вы мнекажетесь благородным человеком. Можете вы дать мне честное слово, что ваша…миссия не направлена против Англии?

– Даю вам честное слово, что она направленаисключительно против Бекингэма, – сказал д’Артаньян. – Не могу вамрассказать всего, но он и Франции изрядно насолил. Я и мои друзья, мы хотимустроить господину герцогу крайне неприятный сюрприз…

– Я верю. Вот вам моя рука.

Молодые люди пожали друг другу руки и пустились догонятьостальных, поджидавших их на ближайшем перекрестке.

– У вашего дяди не будет неприятностей из-заменя? – озабоченно спросил д’Артаньян.

– Ни малейших, – твердо ответил Кромвель. –За него горой встанет парламент, так что беспокоиться не о чем. Сказать поправде, я и сам собираюсь избираться в парламент, коли уж король не выпустилнас с сэром Джоном в Америку. Мы еще покажем этим выскочкам, торгующим Англиейоптом и в розницу, – а там, с божьей помощью, дойдет и до их коронованногопокровителя…

«Эге-ге, – подумал д’Артаньян, глядя на жесткое лицособеседника, выглядевшего сейчас гораздо старше своих лет. – Чует моесердце, этот молодой человек далеко пойдет, он упрям, как гасконец, а этокое-что да значит…»

– Как вы собираетесь выбираться из Англии? –спросил тем временем Кромвель.

– Нас ждет корабль в порту, – поколебавшись,решился ответить чистую правду д’Артаньян, вполне доверявший своему спасителю.

– Вот только порт наверняка уже кишит шпионами исоглядатаями Бекингэма, – озабоченно сказал шагавший рядом де Вард.